Мальдивы - Венеция - Мальдивы в круизах: Costa neoClassica 2017 и neoRiviera 2018,2019 и Victoria 2020

[SLAVACOKOLOV]

[SLAVACOKOLOV]

Погибли все — мать, сестра, друзья, выжил только отец, Отто Франк.
Он и опубликовал дневник дочери после войны.

[SLAVACOKOLOV]

[SLAVACOKOLOV]

Отрывки из ее дневника (последние записи):

"Четверг, 25 мая 1944 г.

Милая Китти!

Каждый день что‑нибудь случается! Сегодня утром арестовали нашего славного зеленщика — он прятал у себя в доме двух евреев. Для нас это тяжелый удар, и не только потому, что эти евреи стоят на краю гибели: нам страшно за этого бедного человека.

[SLAVACOKOLOV]

[SLAVACOKOLOV]

Весь мир сошел с ума. Порядочных людей отправляют в концлагеря, в тюрьмы, в одиночки, а над старыми и молодыми, над богатыми и бедными измываются подонки. Одни попадаются на том, что покупали на черном рынке, другие — на том, что скрывали евреев или подпольщиков. Никто не знает, что его ждет завтра. И для нас арест зеленщика — тяжелая потеря.

[SLAVACOKOLOV]

[SLAVACOKOLOV]

Наши девушки не могут, да и не должны сами таскать картошку, и нам остается только одно — есть поменьше. Как нам это удается — я тебе напишу, во всяком случае — удовольствие слабое. Мама говорит, что по утрам никакого завтрака не будет, за обедом — хлеб и каша, вечером — жареная картошка, иногда — раза два в неделю салат или немного овощей и больше ничего. Значит, придется поголодать, но все не так страшно, как если бы нас обнаружили.

[SLAVACOKOLOV]

[SLAVACOKOLOV]

Анна.
Пятница, 21 июля 1944 г.
Милая Китти!
Опять проснулась надежда, опять наконец все хорошо! Да еще как хорошо! Невероятное известие! На Гитлера совершено покушение, и не каким‑нибудь "еврейским коммунистом" или "английским капиталистом", нет, это сделал генерал благородных немецких кровей, граф, да к тому же и молодой! "Небесное провидение" спасло фюреру жизнь, и, к сожалению, он отделался царапинами и пустячными ожогами. Убито несколько офицеров и генералов из его свиты, другие ранены. Виновник расстрелян. Вот доказательство, что многие генералы и офицеры сыты войной по горло и с наслаждением отправили бы Гитлера в тартарары.

[SLAVACOKOLOV]

[SLAVACOKOLOV]

Вторник, 1 августа 1944 г.

Милая Китти!

"Клубок противоречий"! Это последняя фраза последнего письма, и с нее начинаю сегодня. "Клубок противоречий" — ты можешь объяснить мне, что это значит? Что значит "противоречие"? Как многие другие слова, и это слово имеет двойной смысл: противоречие кому‑нибудь и противоречие внутреннее?

[SLAVACOKOLOV]

[SLAVACOKOLOV]

Первый смысл обычно означает: "не признавать мнения других людей, считать, что ты лучше всех все знаешь, всегда оставлять за собой последнее слово", — в общем, все те неприятные качества, которые приписывают мне. А второе никому не известно, это — личная тайна.

[SLAVACOKOLOV]

[SLAVACOKOLOV]

Однажды я тебе рассказывала, что у меня, в сущности, не одна душа, а две. В одной таится моя необузданная веселость, ироническое отношение ко всему, жизнерадостность и главное мое свойство — ко всему относиться легко. Под этим я понимаю вот что: не придавать значения флирту, поцелую, объятию, двусмысленной шутке. И эта душа во мне всегда наготове, она вытесняет другую, более прекрасную, чистую и глубокую. Но ту, хорошую сторону Анны никто не знает, потому так мало людей меня терпит.

[SLAVACOKOLOV]

[SLAVACOKOLOV]

Да, конечно, я веселый клоун на один вечер, а потом целый месяц никому не нужна. Совсем как для серьезных людей любовный фильм: просто развлечение, отдых на часок, то, что сразу забываешь, ни хорошее, ни плохое. Мне немного неприятно рассказывать тебе это, но почему не сказать, раз это правда? Моя легкомысленная, поверхностная душа всегда одолевает ту, глубокую, побеждает ее. Ты не представляешь себе, как часто я пыталась отодвинуть, парализовать, скрыть эту Анну, которая в конце концов составляет только половину того, что зовется Анной, но ничего не выходит, и я знаю почему.

[SLAVACOKOLOV]

[SLAVACOKOLOV]

Я боюсь, что все, кто меня знает такой, какой я всегда бываю, вдруг обнаружат, что у меня есть и другая сторона, гораздо лучше, гораздо добрее. Я боюсь, что надо мной станут насмехаться, назовут меня смешной и сентиментальной, не примут меня всерьез. Я привыкла, что ко мне относятся несерьезно, но к этому привыкла только "легкая" Анна, она может это вынести, а другая, "серьезная", слишком для этого слаба. И если я когда‑нибудь насильно вытаскиваю "хорошую" Анну на сцену, она съеживается, как растение "не‑тронь‑меня", и как только ей надо заговорить, она выпускает вместо себя Анну номер один и исчезает, прежде чем я успеваю опомниться.