Пойдём же вдоль Мойки, вдоль Мойки, у стриженых лип на виду,
Глотая туманный и стойкий бензинный угар на ходу,
Меж Марсовым полем и садом Михайловским, мимо былых
Конюшен, широким обхватом державших лошадок лихих.
Пойдём по дуге, по изгибу, где плоская, в пятнах, волна
То тучу качает, как рыбу, то с вазами дом Фомина,
Пойдём мимо пушкинских окон, музейных подобранных штор,
Минуем Капеллы широкой овальный, с афишами, двор.
Вчерашние лезут билеты из урн и подвальных щелей.
Пойдём, как по берегу Леты, вдоль окон пойдём и дверей,
Вдоль здания Главного штаба, его закулисной стены,
Похожей на жёлтого краба с клешнёй непомерной длины.
Потом через Невский, с разбегу, всё прямо, не глядя назад,
Пойдём, заглядевшись на реку и Строганов яркий фасад,
Пойдём, словно кто-то однажды уехал иль вывезен был
И умер от горя и жажды без этих колонн и перил.
И дальше, по левую руку узнав Воспитательный дом,
Где мы проходили науку, вдоль чёрной ограды пойдём,
И, плавясь на шпиле от солнца, пускай в раздвижных небесах
Корабль одинокий несётся, несётся на всех парусах.
Пойдём же по самому краю тоски, у зелёной воды,
Пойдём же по аду и раю, где нет между ними черты,
Где памяти тянется свиток, развёрнутый в виде домов,
И столько блаженства и пыток, двузначных больших номеров.