В парусиновых брюках, широких, залатанных, длинных
Мы ходили вразвалку, чуть набок была голова,
Мы придумали море – таким, как на старых картинах –
И условились так, что открыты не все острова.
Мы придумали город. Там сушатся старые сети,
И причал, и базар, одинаково рыбой пропах,
Мы придумали город, в котором суровые дети,
И развешаны компасы вместо часов на столбах.
Мы придумали честность – такую, что дай Бог любому,
Если c кем-то беда, ты попробуй-ка спрятать глаза.
Если крик за окном, ты попробуй не выйти из дома,
Если в шторм тонет кто-то, попробуй гасить паруса.
А потом – так положено, возраст такой наступает –
Вырастаем из улочек детства, из доброй земли,
Стрелка полюс меняет, и город придуманный тает,
И пора уходить, и пора нам сжигать корабли …
Только я обманул, я причёску сменил и походку,
Ну а парус – не сжёг… Чтоб пахуча была и крепка,
Золотою янтарной смолой просмолил свою лодку,
И отправил на ней по морям своего двойника.
Если что-то не так, если в сердце – тревожная вьюга,
Если сплетни опутали через моря и года,
Приплывает ко мне капитан в парусиновых брюках,
Ничего, говорит, - не печалься, пройдёт – не беда.
Не беда, потому что есть город и лодка на свете,
К ней приклеились камни, ракушки, морская трава,
Не беда, потому что есть город, где сушатся сети,
Не беда, потому что открыты не все острова.
Эта лодка приходит не в солнечный день, а в ненастье…
Только знаю я , если глаза мне застелет туман,
Если я промолчу, отвернусь от чужого несчастья,
Город мой, моё имя и лодку сожжет капитан...
