Про мужа погибшей американки Лоры - Игорь Шпилёнок.
(это сайт Русское Географическое Общество)
https://www.rgo.ru/ru/article/igor-shpi ... -my-lyubim
Работа в заповеднике зачастую требует навыков агента 007, а директора заповедника можно сравнить с "М" из знаменитой бондианы. В такой ситуации хорошо, когда спина прикрыта, а кто может быть надёжнее членов семьи? Вот уже несколько десятилетий Игорь Шпиленок и его близкие ведут борьбу с браконьерами. Кто кого, и почему подобная ситуация сложилась – в интервью, более похожем на шпионский роман.
Игорь Петрович Шпиленок – основатель и первый директор заповедника "Брянский лес". Много лет он работал инспектором в Кроноцком заповеднике на Камчатке. Блогер и фотограф-натуралист, выпустил несколько фотокниг, посвящённых природе и заповедному делу в целом. В 2006 и 2009 годах побеждал в номинации Urban and Garden Wildlife конкурса Би-би-си "Фотограф дикой природы" (Wildlife Photographer of the Year). Лауреат фотоконкурса "Золотая Черепаха" в номинации "Гармония жизни" в 2006 году за снимок "Рассвет на реке Кроноцкой", в 2007 году за снимок "Речной патруль".
– Игорь Петрович, по профессии вы педагог. Как получилось, что вы ушли в заповедное дело?
– Учёба в педуниверситете на филологическом факультете с самого начала была для меня ступенькой к заповеднику, я решил посвятить себя этому делу ещё подростком. У меня было любимое место в 6 км от посёлка Белая Берёзка на берегу Десны, в Брянском лесу. Как-то я пришёл туда весной и залюбовался первоцветами между старыми дубами и соснами. Тогда я впервые пожалел, что эту красоту не видят мама и бабушка, и понял, что мне нужен фотоаппарат. Но пока мне купили камеру, первоцветы уже отцвели. Я целый год мечтал, как буду их снимать. Дождался весны, пришёл туда и увидел трактора, которые таскали срубленные брёвна. По остаткам первоцветов ходили траки гусениц. И в тот момент я себе пообещал, что попытаюсь снять хозяйственное ярмо с Брянского леса. Мне было четырнадцать лет.
– А почему тогда вы получили специальность "учитель русского языка и литературы"?
– Оканчивая школу, я думал, что в биологии знаю всё, и решил, что надо подтянуть себя в литературе. Я понимал, что без языка и без общего развития мне не удастся создать заповедник. Вот и поступил на филологический. А когда пришло время распределяться, сам пришёл в роно и попросился на работу в самую удалённую школу: рядом с ней было место, которое, по моему мнению, больше всего подходило для заповедника. Завроно так удивился, что предложил мне работать в районном центре, сказал: "Вижу, у тебя есть идеи и глаза горят". Но я настоял на той школе, которую все избегали.
– Выбор школы оказался удачным?
– Да, я поселился в лесу на кордоне и начал собирать материалы по созданию заповедника. Я уже тогда понимал, что фотография – это сильный инструмент. Поэтому много снимал. В 22 года я опубликовал в партийной областной газете документальную повесть с фотографиями. Она была огромная, в десяти номерах, всю 4-ю страницу газета отдавала под эту повесть, и многие её читали. Всероссийское общество охраны природы тогда проводило среди СМИ конкурс на лучшую публикацию по охране природы. Я занял первое место, как и газета "Брянский рабочий", опубликовавшая мою повесть. Руководитель Общества по охране природы приехал в Брянск к победителям. Газету-то он сразу нашёл, а я жил в лесах, пришлось организовать целую экспедицию, чтобы до меня добраться. Эта история дошла до первого секретаря обкома партии, и он очень помог мне. Мы создали "Брянский лес": он появился на голом энтузиазме, у этого заповедника не было даже нормального проекта или обоснования.
Инициатива наказуема, и когда заповедник был создан, меня пригласили его возглавить – это случилось в 87-м году, мне было 27 лет. Я 10 лет работал там директором.
– Наверное, непросто было?
– На первого директора заповедника ложится большая ответственность, потому что он закладывает традиции. Надеюсь, что мне это удалось. Очень помогал мой отец. Когда я отправился жить на кордон, он переехал ко мне и устроился лесником. Поддерживал меня в хозяйственном плане – мы корову завели, огород… так и жили. А мама приезжала к нам на выходные.
Когда образовался заповедник, меня обязали принять в штат всех людей, проживавших на его территории, такая была социальная защита. В их числе я взял на работу и отца. Получается, что не отец на меня повлиял как природоохранник, а я на него. Глядя на то, как идёт дело, он увлёкся, особенно борьбой с браконьерами.
– Он всё ещё работает?
– Нет, но ушёл совсем недавно. Когда ему было 60, я попробовал отправить его на пенсию, но он отказался. Потом я ушёл, он работал у следующего директора. Я переживал, что он куда-нибудь зайдёт, силы откажут или ещё что-нибудь, а директор мне: "Он тут лучший инспектор, смотри, вот протоколы". Третий директор пришёл, я ему принёс бутылку коньяка, чтобы отца на пенсию отправили – ему уже 75 было. А директор отвечает: «Зачем? Он же прекрасно работает». Отец решил: «Уйду, когда стукнет 80». Так и сделал. Сейчас ему 84 года, но он до сих пор ежедневно ходит в лес своими старыми маршрутами, только уже не в заповеднике, а по его границе. Ревниво так следит, справляются ли с браконьерами молодые инспекторы.
– Много браконьеров в "Брянском лесу"?
– Уже много лет, как в самом заповеднике браконьерства нет совсем, наши инспектора охраны знают своё дело. А в период становления заповедника там промышляли целые браконьерские семьи. Лес – это ведь не только деньги, но и административный ресурс. В некоторые деревеньки местное начальство возило именитых охотников. Мне удалось быстро утвердиться, потому что я не стал ловить на браконьерстве простых трудяг, а занялся более «крупной рыбой».
На меня стали организовывать наезды. Я в ответ написал статью и опубликовал её в газете "Советская Россия". Это был фурор – люди, о которых я писал, были уверены в своей безнаказанности, а тут пошли кадровые перестановки. Первый секретарь обкома партии меня тогда пристыдил: "Ну, что ж ты так! Мы тебя поддерживаем, а меня из-за твоей статьи упрекают, что я веду плохую кадровую работу!" Но от сотрудничества не отказался.
– Мстить не стал за то, что вы по партийной номенклатуре проехались?
– Сверху мести не было, а вот со стороны людей, с которыми я входил в конфликт, была. Я тогда хотел купить дом за пределами заповедника. Присмотрел подходящий вариант, обсудил условия продажи, они меня не устроили. Но слух-то пошёл, что я купил этот дом. И его сожгли. Именно поэтому я живу в кирпичном доме: учёл опыт. Таких ситуаций было довольно много.
"У меня всё детство прошло в рейдах. Меня в них брали с собой и папа, и дед, в том числе и в ночные. Жили на лесном кордоне, заповедник создали недавно, все от мала до велика понимали, что надо удержать ситуацию, не дать слабину, а иначе браконьерство не одолеть. Мама с бабушкой тоже иногда принимали участие в рейдах. Людей всегда не хватало".
– Сложно было ловить браконьеров?
– Это было интересно. Их нужно было переиграть. Если выехать на моторной лодке, в форме, с оружием, все браконьеры разбегутся. Сейчас из-за сотовых телефонов ещё сложнее: ты мотор завести не успел, а уже все на сто километров вокруг знают, что выезжает оперативная группа. Но и тогда надо было маскироваться.
Я любил изображать туриста – плыву на байдарке, посадил девушку с веслом, транзисторный приёмник включил… Таких браконьеры не боятся, игнорируют, и можно брать их "тёпленькими".
А один раз решение проблемы мне невольно подсказала моя первая жена.
– Она тоже в заповеднике работала?
– Нет, она тогда работала в школе. Это сейчас стала сотрудницей "Брянского леса" – работает в отделе экологического просвещения заповедника.
В то время писатель Георгий Метельский написал повесть "Чёрные ручьи" о создании заповедника. Он вывел меня в качестве литературного героя, точнее, троих – слишком много событий оказалось для одного персонажа. При этом он считал, что для сюжета главному герою необходима любовница: мол, очень энергичный образ, никто не поверит, что у него нет бурной личной жизни. Повесть опубликовали в журнале, и её прочитала моя жена. В результате началось долгое следствие: она выясняла, что я делаю в лесу столько времени. Пришлось ей доказывать, что "Чёрные ручьи" – художественное произведение и я тут ни при чём.
– Как же это помогло в борьбе с браконьерами?
– У нас в заповеднике был один очень умный профессиональный браконьер, который грамотно собирал информацию. Ведь тут как: заповедник собирает информацию о браконьерах, а браконьеры собирают информацию об инструкторах. Он нас просто измотал: мы его ждали в одном месте, он в это время ловил рыбу в другом. Мы ставили две группы, а он оказывался в третьем месте. Мы всё перекрывали – он вообще не приезжал.
Я узнал от своих осведомителей, что эфир заповедника прослушивается. И повёл радиоигру, но не с ним, а с его женой. Дело в том, что он уезжал на браконьерство ночью, на период, когда начинает замерзать лёд – в это время очень успешно идёт лов рыбы на зимовальных ямах. И мы сумели создать у его жены впечатление, что он ездит не на рыбалку, а на любовные встречи. В результате жена закрыла его на десять дней под домашний арест. Послала в погреб за огурцами и заперла. Это, возможно, не самый законодательно верный способ бороться с браконьерами, но очень эффективный, как выяснилось. (Смеётся.)
read more:
https://www.rgo.ru/ru/article/igor-shpi ... -my-lyubim