New Amsterdam - New York 1865. artist: John Bachmann (1814-1896)
Нью-Йорка, не всегда был Нью Йорком.
Сначало это была столица небольшой голландской колонии, которая носила название Новый Амстердам и которой правил губернатор Питер Стайвесант.
Стайвесант был губернатором в неспокойный, нестабильный период истории. За это время прошли две англо-голландские войны, поэтому в Америке голландская колония постоянно находилась под угрозой нападения со стороны англичан - своего восточного соседа, английской колонии Новая Англия. Заслуга Стайвесанта была в том, что он удерживал эти земли под властью Голландии целых 12 лет. Он был глубоко предан Нидерландам, голландской церкви, старинным обычаям и пользовался таким уважением и доверием на родине, что он был губернатором Нового Амстердама - [нынешнего Нью-Йорка] 17 лет - самый долгий срок губернаторства за всю историю штата.
"Питер Стайвесант был настоящим героем. Он обладал крепким, сухощавым телосложением, как Аякс Теламон, сутулыми плечами, за которые Геркулес отдал бы свою шкуру (я имею в виду львиную шкуру), и мощью голоса, звучавшего как из бочки. Его страшная деревянная нога была единственной наградой, заслуженной им в битвах за родину и он гордился этой ногой так, что даже велел изящно инкрустировать ее серебром. Он говорил, что ценит ее больше, чем все остальные конечности вместе взятые" - писал Вашингтон Ирвинг, в своей знаменитой никербокеровской "Истории Нью-Йорка".
Стайвесант удерживал колонию Новые Нидерланды с величайшими трудностями в окружении врагов. С границ колонии к Манхэттену подступали не только англичане из Коннектикута и Род-Айленда, но и другие воинственные соседи. Из Новой Швеции (нынешнего Делавэр) шведы захватили одно из голландских укреплений, форт Кашемир, и голландский губернатор решил дать шведам урок. Он подошел на своей галере по реке Делавэр к шведскому форту Кристина, и бросил на штурм все свое войско.
"Стайвесанта называли Твердоголовым Питом, за ним всегда следовал верный оруженосец Энтони ван Корлеар с его знаменитой трубой, которой он прельщал девиц из всех колоний. Затем шли, переваливаясь, Ван Вейки, Ван Дейки и Тен Ейки, Ван Хоссены и Ван Гиссены, Ван Винкли и Ван Даммы, Вандербильты и Вандерворты, Хоппедонки и Никербокеры, шли десятиштанники и крепкоштанники и еще куча богатырей с заковыристыми именами. Все они шли, основательно подкрепившись и, как сказал великий голландский поэт, "полные гнева и капусты". У подножия холма они все разом закурили трубки, выпустили клубы дыма и под их прикрытием двинулись на штурм. Коварные шведы ждали наверху под прикрытием деревьев, пока голландцы не поднялись до середины холма, а затем дали такой оглушительный залп, что из скал брызнули ручьи, которые текут там и по сей день. Все голландцы, без сомнения, полегли бы на поле брани, если бы шведы не держались своей обычной привычки в момент выстрела зажмуривать глаза и отворачиваться. Это и решило исход битвы". - писал Вашингтон Ирвинг.
У писателя Ирвинга многие близкие друзья были голландцами и его "История Нью-Йорка", написанная вымышленным голландцем Никербокером, не только сатира на голландский период нью-йоркской истории, но и вообще шарж на голландские обычаи, характер и предрассудки. Его книга никогда не претендовала на точное описание истории, зато она стала одним из главных развлечений своего времени. Вашингтон Ирвинг был одним из самых талантливых американских писателей начала 19 века.
После сражения со шведами, как и после многих других подобных битв, губернатор Стайвесант неизменно в победном настроении возвращался по Гудзону в Новый Амстердам.
Энтони ван Корлеар трубит в честь Питера Стайвесанта. 1839. John Quidor (1801-1881)
"Поверьте мне, джентльмены, картины, представлявшие взгляду экипажа галеры Питера Стайвесанта, были далеко не теми, какие можно увидеть в наше вырождающееся время. Полное безлюдье и одичание царили на берегах могучей реки, рука цивилизации еще не уничтожила темные леса и не смягчила ландшафты.
Вот галера проходит вдоль подножия скал Нью-Джерси. Они вздымаются как несокрушимая стена от воды к небесам. Если верить преданию, их создал в давние времена могущественный дух Маниту. Они были обширной темницей, в скалистые недра которой Маниту заключил мятежных духов, недовольных его властью. Наконец, гордый Гудзон в своем неудержимом беге к океану взломал их тюрьму и торжествующе покатил свои волны среди ее грандиозных развалин".
Но пока Питер Твердоголовый бил шведов, новоамстердамцы ударились в политику. На многочасовых собраниях они вместо благодарности непрерывно критиковали губернатора. В своей "Истории" Ирвинг пишет:
"Как странно! Политика, в которой все, по-видимому, прекрасно разбираются, неизбежно оказывается в плохих руках. Стайвесант отличался, однако, склонностью управлять колонией без помощи своих подданных. Вернувшись, он первым делом восстановил порядок. Однажды вечером, дождавшись, когда просвещенные жители на многолюдной сходке слушали патриотическую речь вдохновенного сапожника, Питер, прямо как его великий тезка, царь всея Руси, внезапно появился среди присутствующих с таким выражением на лице, которое могло привести в трепет мельничный жернов. "Послушай-ка, господин хороший, не починишь ли мне часы?" - сказал он сапожнику. Тот честно признался, что ничего в часах не понимает. "Тогда почему ты пытаешься починить механизм управления, в котором ты разбираешься еще меньше?! Занимайся своим делом, а не то я живьем сдеру с тебя кожу себе на сапоги!"
"Принятая мера оказала действие", - пишет далее Ирвинг, - но народ охладел к Питеру. Его обвиняли в аристократических замашках и иногда не без основания. Именно в его время появилась фамильная гордость и хвастовство богатством, которое впоследствии достигли в Нью Й орке столь прискорбного расцвета.
История правления Стайвесанта известна день за днем, он был - справедлив, но строг. Он был человеком мудрым и уверенным в своих решениях, настолько уверенным, что считался непреклонным. Его часто обвиняли в несговорчивости и негибкости, поскольку он всегда предпочитал следовать букве закона или устава. Но Твердоголовый Питер был абсолютно и категорически неподкупным человеком. Считается что Стайвесант был одним из самых честных губернаторов.
Время правления Твердоголового Питера было веселым. Губернатор твердо верил, что по субботами и по праздникам бедный работящий человек должен отдыхать и веселиться до упаду. Поэтому он всячески поощрял устройство многолюдных праздников и народных развлечений. Наступление Рождества и Нового года возвещалось колокольным звоном и выстрелами из пушек. Каждый булочник был обязан прибавить к купленной дюжине булочек тринадцатую бесплатно - для бедных. Каждый дом становился гостеприимным храмом Бога веселья - лились океаны вишневой наливки, настоящей голландской можжевеловой водки и горячего сидра с пряностями. Так что все бедняки в городе наедались и напивались до полусмерти - из чистой экономии, чтобы хватило до следующего праздника.
В новеллах Вашингтона Ирвинга "Рип ван Винкль" и "Легенда сонной долины", замечательно описана аппетитная, благодушная и живописная Новая Голландия.
"Легенда сонной долины" интересна еще и тем, что в ней Ирвинг запечатлел разницу в подходе к жизни голландцев, которые спокойны, самодостаточны, довольны жизнью и самими собой и благодарны Господу за то, что имеют, и - ново-английских коннектикутских янки, которые всегда хотят больше того, что у них есть. Это несоответствие двух национальных характеров и двух образов жизни началось уже при Стайвесанте, и достигло крайнего напряжении во времена Вашингтона Ирвинга.
Последняя глава "Истории Нью-Йорка" открывается любопытным рассуждением о последствиях всякой агрессии на примере истории Новой Голландии.
"Предательски захватив ново-голландский форт Кашемир, шведы навлекли на свои головы мщение Питера Стайвесанта, отнявшего у них всю Новую Швецию. Но завоеванием Новой Швеции Стайвесант воскресил старые притязания Великобритании, которая вскоре завоевала Новые Нидерланды и вся Северная Америка стала владением Англии. Но объединенные Британской короной США стали так могущественны, что сумели сбросить с себя британское иго и превратились в независимое государство. Цепь последствий на этом не закончилась. Успешная революция в Америке спровоцировала кровавую революцию во Франции, которая повлекла за собой могущественного Бонапарта и французскую тиранию, повергшую в смятение весь мир. И все государства, одно за другим, были наказаны за свои злополучные победы.
"Не проходило месяца без того, чтобы маленькие голландские поселения у границы не были встревожены неожиданным появлением толпы захватчиков из Коннектикута. Обычно это были шайки длинноногих худощавых мошенников с топорами на плечах и тюками за спиной, твердо решивших благоустроить страну вопреки желанию ее владельцев. Замечательно то, что где бы ни осели эти хитрые пришельцы с востока, честные и нерасторопные голландцы оттуда постепенно исчезали, медленно отступая, как индейцы перед белыми, ибо совершенно не выносили болтливого, раздражительного, непривычного торгашеского нрава своих новых соседей".